II-1      Посылка (from1970), Из цикла «Мои эссикумы»

Приезд моего старшего брата Магомеда ко мне в столицу, — встретила Москва ярким солнечным днем и трескучим холодом, день медленно брызгала из небес кружащими инеями в мини геометрических орнаментах – нежно соприкоснувшись по затылкам горожан испарялись, как будь то устало продолжая ночной снегопад, а лютая зима подпирала Московский небосвод притрагиваясь к белым «барашкам», где они капризно плавали в бесконечной голубизне! Острый взгляд охотника в простоватой меховой тужурке и ослепительная белая кожа сельского учителя делала его не простым для восприятия человеком, он учил сельских первоклашек, когда школьник выходили за грань недозволенного — он кусал его голову и не известно как ребенок усваивал уроки изувера — то ли от страха, то ли из за любви к кусачему учителю?

Брат ко мне в Москву приехал из за письма моей жены, – которая написала ему; — о моем «не подобающем образе жизни?» — а какие пункты «моих безобразий» она включила в письме я не знал, брат письмо не показывал. Отношения с женой остановились – супружеская ложа остыла… Брат пожурил меня, а в её отсутствии говорил, — « В большом городе большой ум, в маленьком селе мало ума, — решай сам, голову твою не покусаешь…

Брат уехал а жизнь продолжалась. Соня с наездами приезжала в нашу двухкомнатную квартиру, но жила с маленькой Женечкой у своей матери.

Я жил почти один, иногда на ночь приглашал подружек на вечеринки – впечатляя их своей энергией в сочетании с продуктами из далеких посылок, иногда со студентами готовились к сессии и в соответствии с нашими «худыми» карманами — мы организовывали вечеринки: я был «шеф-поваром проводил наши не хитрые хлопоты по хозяйству, Виктор был разливщиком напитков, а Толя перечислял сложные названия Индуистских храмов — дабы закрепить наши материалы по истории искусств, я попутно конструировал систему для своей памяти. Друзья мои были русскими и в отличие от меня знали толк в водке, но никогда не пробовали мясо дикого козла и овечий сыр. Мы родились на отдаленных территориях СССР но учились в её столице.

Накрыв столик чем «Всевышний послал», — мы сели на кухне за скромно сервированный стол и закусив выпили первую рюмку водки, – у меня во рту не появился вкус ожидания – горечи и резкости, водка прошла слишком нежно, будь то вода?! Видимо, внутренний конфуз от несоответствия ожидаемого нарисовалась на лице – друзья не терпимо ждали отражение от своих козней и перешли в необузданное торжество увиденным. Я понял, в рюмке была вода! В состояние небольшой горечи и в наигранном стрессе я оставался в ожидание до следующей рюмки… Мы весело продолжали подготовку к сессии. Проводив бессонную ночь, — на следующий день мы все трое сдали экзамен по истории искусства на отлично.

Я не знал что существует школа Эйдетики (по запоминанию слов чужого языка), но ситуация нас загоняла в угол большим объемом материалов, которого нужно было запоминать за короткий срок; — это был пласт культуры по истории искусства в отдельно взятой части цивилизации человечества — за период сессии мы должны были выйти из загнанного угла образованными и наполненными как греческий сосуд вином, — людьми.      …Сложное слово я разрывал на части в котором искал отражение нескольких слов из моего лексикона – а лексикон мой состоялся из двух языков: — аварского и русского: Например – как я запоминал название индуистского храма «Бхубанесваре»? Итак: from «Бху» — Бухъу – это обозначение халвы на аварском; «бане» – Баня это в русском языке; «сваре» – Сварить – это тоже глагол в русском языке:-« халву я сварил в бане ». До сих пор помню название, но не помню архитектурные особенности того храма, моя память упустила плоское изображе- ние – видимо нужно было бы подкрепить обзором с натуры, но страна наша была закрыта.                                                                                                                Наши шутки раздвигали нам наше внимание и распространялся вокруг нас свет познаний и развивался память — раздвигая субъективный взор вместе с бытовым вздором?

Иногда получая посылку из Дагестана я устраивал себе разгулы.

Однажды зимним днем я шел хрустя по зимнему снегу отражаясь синей тенью, а солнце превращал этот снег в теплый белый пух на которой хотелось повалятся, снег ласкал и слепил глаза, продолжая вынужденный прищур нес из почты посылку от старшего брата где химическим карандашом на фанере был нацарапан мой адрес. Открываю, — Ба! Там были две части в тканевых упаковках мясо и сопроводительная записка – где брат написал, что это мясо медведя, который он убил при случайной встрече в лесу горных массивов, написал, — что мясо медведя полезен и лечит болезни!? Но он не написал, что за болезни я должен иметь, что бы появилась необходимость употребить медвежье мясо как лекарство и лечить себя? Брат был заядлым охотником, преодолевая каменные уступы и густые леса он исколесил все горные гряды Кобосиды. — в его приемах охоты интересно было отметить, походы в замотанных портянками сапогах на снегу, – это как он говорил «мой бесшумный улов — для чутких козлов», он знал карту тропинок сезонных гон диких козлов и когда добывался успехов в охоте он устраивал шедрие праздники вокруг себя. Из Кобосиды, советской почтой доставлялась посылка и мне!

Итак, возвращаясь на кухню к посылке, должен подчеркнуть, — что не имел дело с мясом, тем более с медвежьим, и эта ситуация меня напрягала. Вспомнив однажды как по приезду в Дагестан к маме – я не смог курицу зарезать,- «опозорился», и разозлившись на меня мама отрезала топором голову курице, но каким то образом курица вырвалась из ее рук и бегала по двору без головы, утомившись испустила дух. Стало смешно.

Не зная «что за горой» я начал готовить себе обед, — отрезал куски темного медвежьего мяса, бросил их на сковородку, включил газ и добросовестно чувствуя себя поваром переворачивал куски…

Постепенно началась наполнять квартиру дымом, а сковородку жиром – выливаю несколько раз жир в унитаз и утомившись бесконечностью процесса роняю мясо, но голод принуждает меня к героическим усилиям и по новой начинаю жарить мясо предварительно сполоснув его в холодной воде, дым нарастал вместе с голодом, а повторный процесс меня уже не развлекал а напрягал, — заочно поругивая «старшего» за подаренный мне экстрим, боковым взглядом видел как уплотнялся дым в квартире а кастрюля жиром. В тревоге появились соседи из-за густого дыма, они отказались отведать «мою кухню». Отрада!

Возвращаясь на кухню я попробовал мясо — его нельзя было, не то что откусить, даже отрезать. Все мясо из посылки, вместе с не дожаренными кусками бросил в пакет и вынес его на улицу, чувствуя от всего этого измождение старался идти беззаботно, но в голове торчали щипы которые больно царапали не только голову но и душу, казалось я был причастен к убийству, в теле клокотал кровавый осадок, сопровождаемая ощущением «преступного пара» из пакета который нес. От привязчивой темно-красного субстрата — избавляться у меня не получалось, даже после того, как выбросил пакет в муниципальный мусорный ящик а вернувшись увидел самодельный фанерный ящик…

Я вспоминал особенности поведения охотника-брата? Мой брат как ювелир обгладывал кость дичи. Я не видел более тщательной еды мяса, — на костях, не оставались даже сухожилий и хрящей, разрезая их на мелкие части оборудовал он всегда своим персональным перочинным ножом! Это отношение к природе, которому трудно было подражать! Я сравнивал как Московские друзья, в том числе, и мои земляки из Дагестана ели мясо, — им не ведомо было как совершается тайна огранки из кости. Мы выглядели как люди не испытавшие трудности и живущие в джунглях? Пробужденный посылкой а потом отрезанный реальным временем мой голод встраивался вне сознания — но по следу памяти от цветных «запахов» альбома из Художественного комбината приобретал политический оттенок из-за увиденного когда то красочного альбома Кремлевской кухни в иллюстрациях. В них были определены нормы пайка для тамошних большевиков… Страна не знала специфику особой нормы-еды который существует в Кремле и не могло быть отождествлен с народом, а много — вкусные рисунки-пособия пайков и их многотомные иллюстрации натюрмортов из снеди держали за семи печатью за толстыми Кремлёвскими стенами от народа, цинично считая его быдлом… «Посылка от Всевышнего» это для организации благости для власти, — но ни как для остальных в стране…

 

II-2    Солнцедар (from 1972г.) Из цикла «Мои эссикумы»

После бурной сессии «Строгановка» отпускала нас на летные каникулы и чтобы полноценно использовать свой ресурс в период светлого лета, я организовывал студенческие походы на работу-халтуру в соответствии нашим знаниям. Я приглашал в поход студентов которые нуждались в материальных активах и готовые рисковать – и по приезду на место мы обращались в местные Обкомы КПСС, в Министерство Культуры, а через них выходили на существующие заказы, у которых была необходимость планового исполнения работы. Они нуждались в «пропаганде коммунизма», а мы получали у них заказ для «поддержки своих карманов»! Команда моя состояла из трех-четырех человек, мы занимались оформлением общественных зданий: — писали лозунги, монументальные росписи, плакаты, панно, рельефы, проекты, памятники…

Ткнули пальцем по карте СССР и поехали искать халтуру – то на Север, то на Юг…, теоретизируя о масштабных задачах строительства общества развитого Социализма мы спасали шкуры своего зимнего недоедания! Мы втроем приехали на Север страны — в Сыктывкар и с поезда — в Обком партии. Пояснили, — что мы московские студенты из художественного вуза и ищем работу по своему профилю. «- Да здравствует КПСС!» – это означала — наша готовность рисовать что угодно и писать какие угодно лозунги… Нас Обком приняли и направили в село Княжпогость, где много тюрем, куда высылали заключенных из тюрем, — их здесь расстреливали, даже были расстреляны видные военно-начальники СССР, но там был построен новый «Дом быта» — лаборатория для нас, который нуждался в нашем творческом эксперименте…

По указанию местной администрации нам дали новое двухэтажное здание для оформления, — где еще не был убран строительный мусор, окна были застеклены, но в доме отсутствовала сантехническая коммуникация. Мы заключили договор, выделили нам рабочее место с матрасами на полу — на втором этаже этого дома, получили аванс и приступили к работе, срок договора учитывал начало нашего учебного года.

Для общения с местным населением у нас не было времени, но мы через окно второго этажа, отвлекаясь временами от проектов, глазели на поселок освещенное северным солнцем и получали скудную информацию как живут Княжпогостские селяне! Каждый божий день мы видели со второго этажа «Дома быта» — напротив через их центральную улицу одну и туже картину! С утра в магазин «Водка-вино» образовывался большой хвост серо-черной очереди, рядом на этой же улице находился пункт приема посуды, куда сдавали порожные бутылки, — там тоже была очередь но по меньше.

По краям улицы была выкопан водосточный канал, в которую начинали падать с середина дня скрюченные «алкоголем» работяги, «химики», убийцы, лесорубы, брошенные поклонники северного солнца и даже похожие на женщин создания — наполняли этот канал до наступления темноты, напоминая завода по производству больших тряпичных кукол!

Самой распространенной, дешевой и признанной отравой в Советском Союзе тогда было вино «Солнцедар», очевидно, у местных граждан самым употребляемым было это вино, — они там лежали без сознания и вдоволь! На следующее утро канал был чистым и безлюдным!? А куда они подевались мы не знали? И так каждый день!

Это была вершина экзистенциализма!

Однажды я пошел в магазин за продуктами и познакомился с женщиной приятной внешности, она дерзко пригласила меня вечером в местный ресторан и подчеркнула что платит она. Мы встретились вечером, сели за стол, она заказала все что она посчитала нужным и спустя некоторое время к нам за стол сел плотный с грубоватым лицом мужик. Они были близко знакомы, но было заметно, что женщина его не ждала. Мужчина претендовал на её внимание и ревновал, но женщина обращалась только ко мне и приглашала пить «Солнцедар» и танцевать…

Я подумал, что она занимается провокацией, а между тем мужик пригласил меня на улицу поговорить тэт а тэт. Рассказывал подробно как он сидел в тюрьме 10 лет за убийство двух людей, как ему бывает хреново когда изменяет женщина, как он рубит лес…       Он старался психологически меня подавить, страх не возникал, но как не странно, все нутро успокоился, мужик показался неприкаянным и без камней за пазухой, мне он понравился, я рассказал ему о себе он поверил и успокоился. Мы вернулись за стол. И немного посидев и пожелав ими веселого вечера пошел к выходу — от смятой вечеринки.

Следующее утро было теплым и хорошим и поэтому принимая прохладу северного солнца — я прошвырнулся по нужде в туалет, который находился на улице недалеко от нашего дома, это было удовольствием, особенно, в солнечную погоду. Туалет был сколоченным досками с двумя кабинами на котором было написано щеткой ощетинившимися буквами эМ. Же.

Туалет внутри был интересен тем, что там были, кроме неуклюжих и оголенных надписей, щели и кто то из посетителей совершенствуя «местную сцену» были прорезаны несколько дырок для «обзора соседей»… Но дырки были заткнуты комком газеты кроме самой большой, видимо, газеты не хватило или кто то использовал ее в санитарных целях!?

Сижу на корточках справляю нужду, и вдруг слышу шаги – понимаю, зашла женщина, шуршит одежда и угадываю приседание и распространился утробный перегар вина… «Моя соседка» наверное «Солнцедарка» подумал я, — и осторожно стараясь не шуметь чуть нагнувшись смотрю в прорез. Сначала сверкнула задница как резиновая сфера а из нее висел какой то силуэт? — Мать божья, — у женщины сзади висел размером кулачок с посиневшими бородавками и обрамленные по краям плоскими покраснениями — вкапанные розоватыми кольцами — фактурный нарост? Это аномальный генезис или инопланетянка из страны «Солнцедарова»?! Это было микро доля времени, куда, как будь то, вприснул в душу сушёный навоз — навечно! Сбитый с толку и вернувшись я еще более яростно начал работать над нашими эскизами. Потрясение — это Эврика! Искусство спаситель и отец!

Мы выполнили свою работу по оформлению «Дома быта», получили деньги и возвращались в Москву. В поезде не мог избавится от воспоминаний – «Солнцедаровых»? Я не мог понять что меня спровоцировало на любопытство?, — Но я извлек из этого урок; — любопытство уводить человека от себя и провоцирует образования в нем наростов, которые заполняют соты наших молитв искажая их сути.

Как разобраться: — где грань познаний и любопытства!? Всю жизнь пробую очищаться и выздоравливать от этой вне программной порчи, кажется, уехал из Северных земель испорченным порчей и исправленным своим внутренним сопротивлением – хочется понять откуда сопротивление где оно находится и как функционирует, кто чинит в человеке неведомого? От генетики, от семьи, от внушения родителей, школы, института, самой линией жизни? Откуда? Мне не понятно почему я не готовь испортится, быть хреновым — это же легче, доступнее, развлекательнее, и как будь то, веселее? Что меня останавливает, желание быть хорошим, быть удобным кому то, наступая на свою судьбу или это потребность моего духа, наследие, или угадывающее соизмерение окружающего пространства и людей в них. Включаясь разум успокаивает тело и становится понятным, что, Все что со мной происходить – происходить и с человечеством!?

С чем, как и куда я дойду, — не знаю, и ни кто не сможет помочь мне в этом!            Молитва в каждом из нас очень личное, только не каждый из нас находит то место в теле – где Оно свое, – причина одна; — мы незнаем как происходить предопределение в наших отвлечениях чужого и навязанного нам «нароста» .

 

II-3.  Коммуникаты (from 1973) Из цикла «Мои эссикумы»

«Строгановцы-студенты» учились не только к искусствам но и стремились «отведать» свое профессиональное место, постигали социальную коммуникацию, учились зарабатывать, познавали, и много рисовали, — но не всегда в тех пределах позволенного системой. Я уже был женат и чтобы соответствовать семейному человеку выезжал на летные заработки с мобильными ребятами готовых рисковать. Я знал куда надо приходит в поисках работы: — это отделение С/Х РСФСР, крайкомы КПСС. Жажда в рисках и студенческая поступь одним шагом поезда достиг милый северный город Архангельск и их Союз художников — где всегда были концентрированы заказы по нашему профилю и получив их рекомендации мы отправились на горящий сроками объект где могли оперативно за период летных каникулы «поджарить» проект и реализовать его. Нам дали заказ — Деревообрабатывающий завод с собственным причалом и мы приступили к работе.         Проект и эскизы плакатов были сделаны, согласованы и утверждены; — а далее нужно было проект реализовать в доме с обширным двором который нам выделили для работы и прошвырнутся для удовольствия во двор под взором соседок — по нужде, посмотреть на полеты домашней вороны, как она коварно и жестоко клюет дворовых кошек, кур, солидно раскрашенного петуха, который позорно отпрыгивал от вороны в близи туалета куда мы похаживали… Мы предложили реконструировать причал завода и оформить фасад здания со стороны набережной — гигантским панно – из восьми композиций — каждая по 6х12 метров, тема: — строитель коммунизма, мир и дружба… а вдохновение мы черпали от «ритмического стука каблуков обнаженных див» города!

Подчеркну три страсти из этой истории:

            -1. Было важно убедить директора завода, чтобы тот договорился с строительным комбинатом, что бы те выделили нужное количество «оргалита»-ДВП и бруса для конструирования больших планшетов. Директор строителей наотрез отказывался объясняя, — «…что он не может остановить комбинат на полмесяца и ему надают по шапке за срывы государственных планов… Наша версия была такова: «Мы приехали заработать на летных каникулах и мы должны вернутся к началу сентября и уедем не зависимо будет сделано работу или нет»! Это их убедило и они выделили необходимые нам материалы.

            -2. Я был инициатором поездки, был организатором, вел переговоры с руководством художественного фонда и с заказчиками… Володя и Саша сидели и работали над эскизами, обсуждая вместе их эскизы я тоже делал эскизы и даже флиртовать успевал. В итоге количество эскизов сделанных мною было девять листов и семь эскизов на двоих у ребят!!! Но, я увидел как красиво Володя пьет водку с особым смаком, — медленно, без суеты, уважительно, он был похож на человека который занят огранкой бриллиантов! В последствии я услышал от коллег, что Володя много пил и умер от белой горячки…

Между тем, мы согласовали эскизы и исполнили их в натуре. Поделили ровно между собой деньги и уехали на свою учебу. Рассказывая эту историю, близкие друзья всегда спрашивали, — «Если ты был организатором и делал эскизов больше — почему ты делил деньги ровно на всех?» Я отвечал: «-Мне важно было организовать компанию, а не дележ, и не все из студентов были готовы рисковать не имея приемлемую информацию»!                                

3. Перед нашим отъездом нам рассказали местные художники случай который всполошил весь Архангельск! Из венерического диспансера сбежала заряженная сифилисом девушка. Сифилис в СССР был не излечим! Сбежавшую девушку не могли долго найти — нашли её на старом причале, — куда мы делали свой проект по реконструкции, и она им сообщила, — «…что она подставила себя трем мужикам и среди них был деревенский мужик который уплыл в свою деревню увозя с собой на пароходике сифилис, — изрекла она с презрением к окружению. Эта незащищенность общества порождало бесконечные общественные травмы. Но отравленные женщины мстили нерадивым мужикам как могли и порою эта месть была изощрённой, но нам, со своим дорожным настроением и деньгами, — эта история не портила состояние духа, — мы уезжали в приподнятом настроении и готовые догрызать свои знания для «благо всего человечества!»

В поезде мы придерживали свои карманы и остерегались женщин…

 

II — 4   Ветка вишни. (from 1973г.) Из цикла «Мои эссикумы»

Это был период концентрированной по содержанию бытие, которого я долго ждал и который меня брал «нарасхват»: — днем учился, вечером работал, ночью занимался творчеством. Познавая суть Строгановской школы вечерами работал в системе Казанской железной дороги — занимался рекламой… Для работы был предоставлен отдельный одноэтажный дом с шумной сигнализацией и с вишнёвым садом, а зимой из веток вишни я варил чай и угощал друзей и гостей. Территория дома-мастерской была отгорожена двухметровым забором и находился не далеко от метро «Электрозаводская», круглосуточно грохотали поезда Казанской железной дороги — похожий на ритм моей страсти.

В один из моих рабочих вечеров около 11 часов ночи по Московскому времени в открытую дверь без стука входит жгучая брюнетка и просит защиты от преследователя, и стоя поясняет, — что ужинала в ресторане с молодым человеком, он ей не понравился из-за того, что приставал к ней и поэтому она убежала, увидела свет и пришла сюда?

Кто бы знал как я скучал по этой «птичке» и вполне довольный ситуацией, которая могла разнообразить свежей страстью мой одинокий мир? Мы познакомились и сели ужинать. Сухое вино с сахаром был моим фирменным напитком, которым я настраивал студенток на лёгкий флирт, и этот вечер, не был исключением, — прием был веселым…     Только мы начали «усваивать» друг друга, нас отвлек какой-то шорох за окном, и я увидел выше той части окна, где был прикреплен кнопкой для маскировки ватман — лицо человека? Я озверел от такой наглости неизвестного и на ходу включив сирену вышел на калитку. Делая обход по периметру дома меня сопровождал громкий вой сирены — похожий на коллективный свист нескольких поездов, но я услышал шорох осенних трав, в направление которой посмотрел — увидел портрет худых ягодиц на заборе – это наверное был тот человек, который пытался понять куда ушел его «объект охоты» и он от неожиданного шума «почесал» собою наш забор и исчез благополучно в темноте!

Мы вернулись друг другу и разогревая себя не спеша коммуникацией и вином перешли к ситуации сгорающих отношений, ритмично погружались в постель… Перерываясь от любви я глазами продолжал ее любить и написал этюд, но в одежде. Она категорически отказалась позировать обнаженной, она была цивильной цыганкой…

Однажды она пригласила меня в гости к себе на квартиру. Трехкомнатная квартира была обставлена качественной мебелью, особенно мне понравился широкий кровать. Она хорошо меня приняла, мы легли спать… Ночь была погасшая и утомленная, но под утро к нам на кровать залез большой черный дог, как будь то у него особое «право»!? Мне показался, что моя подружка живет с этим догом? На этом наш флирт закончился.

После этого я никогда не видел ни ее, ни цивильных цыганок, мне стало интересно познать цыган — их природу. Расскажу о цыганках Казанского вокзала, в период моей работы там художником-оформителем я вел активную сексуальную и творческую жизнь, и в связи с этим всегда искал натурщицу — соглашались многие…

Однажды днем, я спустился с нашей мастерской на вокзальную площадь проходя мимо клуба железнодорожников ко мне пристала цыганка, — «Дай погадаю, озолоти ручку золотой». Отвечаю, — «У меня есть к вам предложение, вместо 20 копеек которого вы просите, дам вам 3 рубля за час времени, если вы будете позировать мне обнаженной?» В тучах жгучего перца женщина как ошпаренная отскочила всем телом от меня, а её отчуждение и злость превратилась в опасную пружину, готовая разодрать меня, а лицо ее мгновенно превратился в протертую мочалку с необычно крупной структурой? Я пожалел себя, ее, весь мир! Психология этой женщины, прояснило мне немало, но трудно было усвоить мгновенные вспышки человека оказавшегося в объятиях чужой психологии но в пространствах отчуждения от остального мира? Мне показалось, — эта продуманная работа и защитный механизм всего анклава цыган и их Патриархата? Вряд ли я понимаю цыган, но к ним невозможно относится равнодушно, они во мне вызывает удивление и поклонение — это яркий, и почему то обособленный от всего остального мира, народ!?

 

II – 5    Монумент (from 1974) Из цикла «Мои эссикумы»

Продолжая свои ежегодные студенческие вояжи в период летных каникул и сдав успешно сессию я с Сашей и Володей — вместе рискнули поехать на заработки в мою солнечную родину – Дагестан. Мы уже обладали опытом не только в художественных приемах но и в ведении дел в среде бюрократизированных коммуникативах!

Под стук колес поезда Москва — Махачкала с искушением думали о солнце над вершинами Кавказского хребта, о встречах с людьми затерявшихся в ландшафтах гор, о пространствах виноградных полей, о песчаных пляжах Каспия, и о Дагестане в целом…

По приезду и по нашей просьбе профессиональное сообщество в лице Союза Художников республики — просто отказали нам в заказе, но участливо посоветовали обратится в Министерство культуры Дагестана. Там нам предложили работу, это был винный совхоз-миллионер в селе Сыртыч, где на площади нужно было поставить памятник по прикладной программе коммунистической системы с названием «Ленинская монументальная пропаганда»! Необходимую информацию мы получили от заместителя министра культуры Палчаева. Данная фамилия несла в себе отражение характера и образа работы коммунистической системы в СССР, и его психику политического устройства! В конце рассказа мы о господине вспомним? Но после событий которых опишу ниже – я перестал более иметь дело с чиновниками от культур. Решение было опрометчивым, и дальнейшая творческая жизнь показала, — договора и госзакупки для музеев получали те кто был покладист с властью и поддерживала её умеренного шовинизма…

И так? Вооруженные организационным опытом, но с неукротимым энтузиазмом, с жаждой постижения необычных вершин в прикладных искусствах и с целью вгрызаться в работу и вернутся в свою студенческую среду героями: — ожогами от солнца, с потемневшими лицами и с набухшими от денег карманами поехали в направлении города Дербента. Мы позволяли себе дерзко думать, о гармонии экзистенциализма в сущем»!

Сыртыч — это село районного центра Табасарании. Село пристроился на ложбине в окружении небольших холмов с виноградниками, безлико и пыльно, но обильным фундуком и промыслом ковроткачества в северной части района. По приезду мы познакомились с директором совхоза – он показывал территорию винного завода и его технологию изготовления красных и белых вин… Узнал от него, что в сравнении с белыми винами — по изготовлению красных вин применяется весь мусор из конвейера..? Он принял нас и дома, — поели мы у них на полу на коврах, это было неудобно. Его прием мы приняли как гостеприимство, но в этом кроились недоступные нам особенности расчета…

Мы были заряжены на качественную и оперативную работу, были уверены, что работа это главное и не допускали отвлекающих мыслей. Догадайся я тогда — о чем нужно было говорить с директором мы бы соответствовали своим дорожным программам.

И так: — мы через Художественный Фонд Махачкалы заключили договор с совхозом миллионером. Не описать груз бумажных дел и бесконечные поездки из Дербента в Махачкалу на расстояния 100 км. – из-за не знания номенклатурных правил я пропадал в неведомых мне рубиконах… А постоянное отсутствие билетов на проходящий поезд Баку — Москва, и необходимость договариваться частным образом с мрачными и толстыми проводницами поезда создавал неисправимый дискомфорт моих поездок… Проводница получив мзду от меня-безбилетника посадила меня в спальное купе к двум молодым и ухоженным Бакинским парням. Я снял свои английские роговые очки с затемненными стеклами положил рядом сумку с бумагами и как только начал смотреть плывущее от нас морской берег вошла проводница и сказала, что бы я быстро шел в вагон плацкарт, — идет начальник поезда!? Я не понял какая связь в том, но поднялся и пошел куда велели. Сел в плацкартном вагоне и понял что оставил в купе на столике свои презентабельные очки!             Бросив свои вещи я побежал через четыре вагона к купе где оставил очки. Я зашел и не увидел очки куда я их положил. Спрашиваю у азербайджанцев о моих очках?, они посмотрев прямо в глаза сказали: — Не было ни каких очков!!!» На вопрос – Как не были? – они оба синхронно подняли плечи и я увидел молодые лица которые говорили одно думали о другом. Я остался без «своего модного лица» и в плацкартном вагоне. Это был знак на который я не обратил внимание…

В Сыртиче мы приступили к работе, нам важно было сверкать идеями и показать смекалку в исполнительской части… Наш объект был безликой сельской площадью! Мы решили использовать готовый памятник Ленина, образовать доминанту и к ним привязать справа и слева бетонные горельефы из отдельных блоков – с композициями: «Мир, Труд, Равенство, Братство, Счастье, Любовь», включая газоны, цветы и скамейки. В тектонике площади мы убрали визуальные сквозняки, зонировали площадь и отделили её от дороги, который находился на противоположной стороне конторы.

Организация, исполнение, согласование проектной и исполнительской части мы провели успешно. Мои поездки в Махачкалу для всевозможных согласований требовали не только усилий, но и средств. Увы, мы не смогли получить аванс у заказчика и были вынуждены поехать на соседний совхоз этого же района, там мы сделали серию плакатов и заработанными деньгами продолжали свою основную работу. Работая круглосуточно мы поставили памятник, отлили бетонные горельефы, провели монтажные работы, еще раз согласовали с заказчиком в том числе время встречи, привёз членов Художественного Совета на такси за свой счет и мы все встретились на новой площади в новом пространстве!

Наши многоопытные коллеги-художники — приняли работу с хорошей оценкой. Встал очередь хозяина совхоза со всей его свитой из 12 человек! Он начал высказывать пожелания, типа: — У меня сзади площади идет улица и мне нужно туда повесить лозунги!? Это противоречило всему, его подпись и печать был на проекте и мы выполнили работу в рамках проекта. Было очевидно вся абсурдность его суждений – он искал основание для отказа. Я слишком поздно это понял, не выдержал, и сказал ему – «Может быть на задницу Ленину повесите Ваши лозунги»?! Его свита вся перепугалась от моей дерзости, — они окоченели, тем более, масштаб неуважительного термина «о заднице» Великого человека был аполитичным для установок Советского Союза.

Директор совхоза имел неограниченные права и позволял себе сажать в тюрьмы своих селян. Он ответил — «Я тебе в отцы гожусь и ты должен разговаривать со мной уважительно!» Это меньше всего имел отношение к данной ситуации! Мы уехали ни с чем, я не смог договорится, и был причиной провала нашего мини отряда! Но формы несправедливых распределений я еще не мог принять во внутрь, — я был и прав и чист! Скрытый пласт я не уловил и «улучшит благосостояние» карман директора, и наше, – я не смог! Мой формат был другим и не вписывалась в кривые ценности, но мои друзья Саша Соловьев и Володя Маргунов делали свою работу исправно – они не заслуживали такой итог! Пытаясь нивелировать самочувствие ребят я повёз их к себе в горы в Кобосиду, но вернувшись в Махачкалу нам нужно было найти средства уехать восвояси в Москву на учебу. Нам помогли. А вечером пред нашим отъездом нас пригласили на открытие выставки местные художники, на этой тусовке я встретил Палчаева, не имея возможности дать ему полноценную информацию о нашей беде и скандальный отказ директора, я мимоходом поблагодарил его за проявленную к студентам внимание, в том, что он нам дал заказ! Он проходя мимо ответил коротко, — Вы должны были больше чем спасибо!? Я не смог глотнуть груз недоразумений которые на меня не справедливо навалились, – стоял не знал как вырваться из мрака и пустоты, куда унести себя? Это были подземные толчки взяток, откатов и коррупции! Если бы кто-нибудь нам растолковал, что нужно с чиновниками делится, мы бы поделились с ними на их условиях, мы все не знали как?

Понимая, что это жестокий провал из за наших незнаний механизма взяток, мы были вынуждены уехать с вывернутыми пустотой карманами …

Правящая каста страны оставила в наследство аморальные ростки партийного бизнеса, с чем продолжаем трансформировать будущее России! В стране в начале 21ом веке карикатурный капитализм продолжается для отдельных граждан а между тем, страна услаждая новых VIP патриотов похоже катится в деструкцию!?

 

II-6  Сверчок и дизайн. (from 1975) Из цикла «Мои эссикумы»

В контексте моих бесконечных провалов во вступительные экзамены в специальные Высшее учебные заведения, — кто мог представить о моем блистательном окончании учебы в Московском высшем художественно-промышленном училище — бывш. Строгановском? Моя дипломная работа была выдвинута на Международный Конгресс Дизайнеров (ИКСИД) – который был впервые организован в СССР 1975году.

Самый разгар работы над дипломами к нам в Строгановку пришли представители ВНИИТЭ & СССР (Всесоюзный научно-исследовательский институт эстетики), и меня попросили в коридоре аудитории развернуть на полу мою дипломную работу состоявшие из 8 метровых планшетов с макетом и долго, как мне показалось, смотрели какие то люди. Тема называлась — «Надувные конструкции для игр на воде», после защиты диплома мне объявили — что моя дипломная работа выдвинута на Международный Конгресс дизайнеров как представителя Московской школы дизайна!

От радости во мне цвели и росли во все стороны не мыслимые картины в рамах: « — На небе днем начали сверкать звезды а ночью плясали дома, люди расплавлялись в водяных кругах, насекомые увеличивались до мамонтов а крупнорогатые животные уменьшенные ходили между тарелок на столах, а насекомые мычали звоном!? В мечтах я побывал и в космосе и пролетел земной шар заглянул на кухню к Мальдонадо в Милане, прошелся по спальне Джойса в Америке, и «уже работал» в Московском конструкторском бюро среди дизайнеров – разрабатывая новые образцы для промышленности, — нескончаемый цеп блеска и признания – я, примерно как Армани»!

В период прохождения Конгресса происходили казалось бы, незначительные события: мой руководитель диплома — мудрый и обожаемый мною профессор Г.В. Крюков пригласил меня на сеанс в Конгресс для встречи с именитыми дизайнерами с мировым именем; им показывали на экране дипломные работы трех-четырех Советских вузов по дизайну. По окончанию сеанса господин Мальдонадо сразу подошел ко мне и пожал руку… После этого профессор Крюков пошутил, — «…Что, необходимо залепить пластырем мою руку, который пожал Мальдонадо»? Я не понял шутку и Георгий Васильевич пояснил о старом Советском фильме, где девушка поцеловала парня и тот, что бы не стерся губную помаду на щеке залепил крестиком — двумя лентами пластыря свою щеку…

Поймал звезду и превращусь в бриллиант — это было началом триумфа; — так думал Я! Но это оказался триумф которые не хотело мое окружение; студенты, друзья, доценты, профессора!!! Более того, один из заведующих кафедр объявил Крюкову, что у него есть дипломники лучше чем Израилов, тот отвечал, -«…но выдвигал дипломника не руководство Строгановки а ВНИИТЭ СССР которая представляла, много чтимая Людмила Марц – она была одним из руководителей теории и практической эстетики ВНИИТЭ СССР, — также из именитой семьи художников»!

Мечта полыхнула и погасла как свет сверчка, я начал испытывать вокруг себя вакуум молчания! Я не понимал природу зависти, и в этом были мои проблемы, — я не знал человеческую психику, конкуренцию, стремление правдами и неправдами добиваться успехов… Последующей жизни я с горечью познавал эти людские черты, но для себя я не смог их принять – не получалось… Нужно было заглянуть из дна ямы что бы увидеть небо, пропадать там в поисках и познаниях, и продолжать летать в космических широтах!

Были несколько публикаций, в том числе, и в периферийных изданиях, зря я ждал серьезного приглашения от профильных структур дизайна; а просить или организовать рекомендации я не умел, не умел видеть нужных людей, просто хотел быть хорошим профессионалом и прилагал все усилия чтобы получить знания, — думал этого достаточно?      После защиты дипломов — молодых специалистов распределяли по организациям — это был трудовой закон СССР. Нас настойчиво приглашали в Почтовые ящики (так назывались предприятия военного производства) но я принял приглашение архитекторов со скромной зарплатой, низкими условиями в отличие от «Ящиков», полагал там свобода но их администрирование меня не устроило и я ушел в чистое искусство (живопись, графика), активно начал участвовать на выставках, поступил в Молодежное объединение Союза художников и затем и в основной Союз Художников СССР! Членство в Союзе художников было для нас – очень важным и спасительным кругом для творчества. Без членства ты мог оказаться вне закона – тунеядцем, и даже могли (был такой закон) повесить за тунеядство!

Во времена правления Ю. Андропова в Москве происходили ловля тунеядцев, прогульщиков и всякого там «сброда». Однажды, днем во время рабочего времени меня остановили милиционеры на улице и спросили, — почему я не на работе? Я показал билет члена Союза художников СССР и они ушли без «своих дивидендов», отпустив меня.

Моя судьба усложнялась — вместе с постоянно возникающими новыми ситуациями в жизни развивались и темы картин, рос с ними и я, — но мой дизайн остановился там в 1975, в это время наши «Строгачи» художники-конструкторы попадали по распределению, в «Почтовые ящики», которых вынуждали писать лозунги типа «Да здравствует КПСС…» а инженеры на тех заводах рисовали промышленный дизайн — происходили выворотки! Эта была искорёженная политика партии КПСС и государства…

Чувствуя искаженную кривизну социальной дороги мы сознавали, что по ней нельзя идти – а куда мы тоже не знали? Я знал художество это моя судьба и в ней мое спасение! Не хотелось изменять Душе и подчинится социально-бытовым колдобинам, а для качественной жизни нужно было учится торговать и лизать грязные места грязных людей и изменять себе.

Тот далекий Международный Конгресс дизайнеров (ИКСИД-1975) изящно намекнул нам-молодим творцам, что существует другой воздух и много других дорог, — но этими заграничными дорогами пользовались только лояльные к власти коммунисты, они работали по заграницам зарабатывали доллары-чеки… Характеризовала правителей и тем, что они боялись утечек и устроили живою стену из КГБешников на конгрессе, на том месте где происходила регистрация желающих участвовать на следующем, кажется, Брюссельском Конгрессе дизайнеров!

Мы наглухо были заперты в своей бескрайной стране Советов, как нам казалось, без организационного тепла общества и теплого света в Нём?

В магазинах, в душе и на улицах бегал и витал суровый сквозняк, а космические и военные победы СССР нас не касались – мы продолжали жить в дефицитах и в искаженных ценностях гаснущих поп – сверчков… Мне было трудно оставаться самим собой.

 

II-7      Упаковка (from 1977г.) Из цикла «Мои эссикумы»

Мой бывший директор Кособской средней школы Идач, забыв о всех своих отрицательных прогнозах обо мне из школьного периода — восхищался тем, что я живу в Москве и работаю художником. Сам он давно перебрался c гор в столицу Дагестана, отработав директором школы в Кособе и Председателем Райисполкома в Тлярате.

Он жил в Махачкале в 6 комнатной квартире, работал в Комитете народного контроля при Обкоме КПСС Дагестана. Мы стали дружить и не понимаю, почему я был интересен ему? Очередной раз приехав погостить к маме в Дагестан, я по пути заехал домой к Идачу, они встретили меня радушно, я у них ночевал, он меня хвалил как художника!?        Но когда я увидел лист рулона моей литографии который подарил ему, — уже три года лежит в пыли на шкафу без упаковки, быстро собрался и уехал в горы к маме. После этого я больше не появился у них дома. Все партийные деятели были далеки от искусства, обвинять их в том было — занятие грешным. Очевидно, слон наступил на их взор – но их ушлость была в цене – иначе не выдать им карьеру как свой затылок!

Идач был с билетом члена КПСС – это означало что он был коммунистом и был человеком участливо принявший правила игры Советской бюрократии.

Мой брат Садрудин будучи начальником Анцухской почты, видимо соприкасался с районным начальством, звонко и шумно открыл мне систему бюрократии, который гневно ворошил мне о Председателе Райисполкома, — ты такой же как Идач, если ты с взяточником дружищ, — они двигают свои служебные лестницы взятками, для них не существует справедливость?! Деньги и карьера для них важнее а не нужда людей, а за счет службы в государственных структурах устроили себе безбедную жизнь! Жалко, что я не спросил тогда у брата – как устроен механизм мздоимства у партийцев? Может, я тоже брал бы взятку, если бы… мне предлагали?! — я же не дотянул! Надо бы узнать какие объемы взяток бывают и пахнут ли они чем ни будь?

Моя семья жила на ул. Хлобыстова не далеко от метро Выхино и однажды, ко мне домой приехал Идач, и как презент прищурившись в довольной гримасе и наклонив вправо светлую и кудрявую голову поставил на стол две банки кильки! В Москве всегда было снабжение лучше чем в Советском Союзе, более того в консервах нужды не было! Килька, — зачем? Он увидев мои поднятые брови и прочитав немой вопрос по фейсу, попросил чтобы я открыл банку. Почувствовав подвох открыл банку и еще больше ошалел, там была черная икра из Каспия! Он стал объяснять правила игры а потом и икры, — сказал: — «в бюрократической системе определены свои правила, в данном случае – я приехал в Москву с определенной миссией, — получить, например, официальные бланки для Комитета народного контроля ДАССР. Так вот, чтобы получить необходимое количество бланков я должен привезти из Дагестана два ящика такой «кильки»-презента вышестоящему начальству, и напомнил русскую пословицу, — Рыба тухнет с головы, и добавил: — Мой дорогой, наивный Дибир. Он часто в наших разговорах говорил, что я доверчивый человек. Потом из газетных материалов в начале перестройки я узнал, что в Махачкале на каком-то машиностроительном заводе существовал цех, где упаковывали черную икру в кильку. Поговаривали, что «Кильку» продавали за границу успешно и вывозили тоже успешно…

Идач был хорошим человеком – мечтатель и романтик, но он был винтиком в бюрократической системе СССР, не подчинись системе он жил бы как Я в малогабаритной квартирке… Яркий продукт Советской системы, человек с хорезмом и обаянием, потерял сначала память, потом сознание и умер, но постоянно растущая многомилиардноголовая бюрократическая гидра не умерла и в новой России всосала необходимый для личных нужд — капиталистический инструмент в купе с законами, из чего усекли, что тот, кто имеет власть, тот должен быть непременно богат и заседать в парламентах пожизненно и быть каким ни будь «Английским лордом», а средства достижения этих целей не важны они могут быть не ограниченными в орденах, в пистолетах и в упаковках…

 

II-8               Эбель. (from 1979г.) Из цикла «Мои эссикумы»

В моей жизни никогда и ни в чем, и ни с кем не повторились чувства и ощущения которые я испытывал к своей матери! Женщина, как будь то была космосом? Мудрая, острая, шумная – когда папа отсутствовал, перечила папе ровно столько, сколько могла внушить ему семейные проблемы, — но не доводила его до зверства, как это умели делать мне — мои бывшие Московские жены! Мы дети, никогда не видели от папы, что бы он обижал маму физически, в этом была заслуга не только папы, который был человеком сдержанным но и мамы с характером, — умеющая себя останавливать и регулировать.

Я пацаном был свидетелем ссоры между папой и мамой, — не понимая смысловой подоплеки, о чем они говорят — чувствовал угрозу для себя и дискомфорт в тональности их разговора; — папа вдруг, сорвался и громко продавливая каждое слово как кулаком по столу, — сказал маме; — «…ты Аллагьом рождена быть подомной, — прекрати вздор»! Видимо это был его последний аргумент, который у него остался, но в ответных звуках матери прозвучали позыв любви и миролюбия!?

Мама была дочерью просвещенного религиозного деятеля, она знала Коран наизусть, писала на арабском, хотя, в реестре Советской власти она числилась безграмотной крестьянкой, но каким мужеством она должна была обладать, что бы родить 12 детей попутно занимаясь тяжелым физическим трудом во имя жизни, наверное?

Я случайно заглянул ребенком и стал свидетелем — как мама рожала, увидел в комнате маму с растопыренными ногами стоя кричала и рожала мне сестру, её суетливо окружала группа женщин из сестер и тётей. Перепуганного от увиденного меня групповым шипением шуганули и я вылетел ветром на улицу!

Я никогда не слышал от мамы жалобы на свою судьбу, она была воином!

Родители нас-детей включали в работу, и в зависимости от возраста детей. – поручали тоже дифференцированно — иначе не выжить в горах… Конечно, нам доставалось много работы, но я старался филонить чувствуя приближение поручения матери — прятался, часто, как мне казалось за не досягаемым бугром скалы? Я слышал повторяющиеся окрик матери, но не откликался, более того, я радовался, что она мне не может достать и торжествовал своей безжалостностью – который порождал во мне ее звонкий зов.

Мама вспоминая рассказывала: — как Советские начальники (коммунисты) мерили наш старинный дом по этажам, заглядывали в чуланы, сарай — что бы наложить налог, это после того, когда забрали скотину оставляя одну корову, одного ишака, две курицы и петушок, забирали из дому сыр, масло, зерно, толокно это происходило не только во время Войны с Гитлером… Семья наша оставалась полуголодным! Эта был жестокий отъем!

-«Первый приход Дагестанских революционеров обошлось для нашей семьи расстрелом двух дядей твоего отца,» — говорила мама. Это было сделано для устрашения населения.

Думаю их наследники служат и продолжают править Дагестаном угождая начальству из большого революционного центра.

Наша жизнь продолжалась и мое неловкое оправдание заправленное враньем она пресекала, но учила нас быть поворотливее в своих опусах и кознях, — «Язык это не доска его нужно вертеть, — говорила мама».

Как не странно, у мамы был любимый афоризм и для своих дочерей, — «у женщин ум на подоле когда она встает то роняет»! Как то внятно услышав её поучение моей сестры я спросил; — а как же ты? Она отвечала, преобразив себя в томную позу и игривым тоном, «- я тоже роняю и довольно часто»… Надо отметить и то, что родственники со стороны отца в наш дом приходили гораздо реже чем ее, значит, она была политиком, которая осознанно не допускала дополнительного влияния со стороны родичей отца?

Все наши скромные житейские потребности (дороги, карманные расходы, одежду…) комфортно решались через маму, но активами папы!? Обращаться к папе на прямую мы не смели – мама была нашим «послом».

Закончил школу, отслужил в армии, женился на москвичке, учился в Строгановском, домой в Дагестан приезжал в год раз и старался привозить маме самый главный сувенир на фоне множественных мелких сувениров для многочисленных родственников…                           Мне очень хотелось приодеть маму в красивую одежду, но средства всегда не хватало, но, как то я смог купить шерстяную югославскую кофту простояв в очереди всю ночь у дверей магазина «Ядран» (Югославский магазин одежды) и привез ее матери…

Я очень хотел увидеть маму в кофте, но она отказалась сделав ссылку на занятость, более на наших встречах я не увидел «мою» кофту на матери, оказалось, в последствии она отдала кофту моей сестре, мне это не понравилось и один из своих «вояжей» решил привезти полный рюкзак бананов – продавались бананы только в Москве и из за них образовывались громадные очереди и больше одного килограмма не давали!!! Но я смог договорится с заведующим магазина и поехал в Дагестан с дестью килограммами бананов в рюкзаке, — чувствуя себя оригиналом, причем я знал, в наших селах в 70 десятые годы прошлого столетия не знали что такой банан…

Обычно мама, когда я привозил сувениры и гостиниц, угощала всех детей округа, соседей, случайных гостьей… А тут — один рюкзак и один продукт!? Маме я открыл мякоть банана показал «всю технологию» и передал ей, она откусила и произнесла: — Что за тыкву ты мне привез? Моя оригинальность была «растоптана» и из за этого на следующем «вояже» из Москвы я привез расчески, ручки, платки, конфеты и сказал: — обычным людям обычные гостиницы! Конечно, я был не прав мелко мстя маме. Мама спросила а где бананы; — то ли желая реабилитироваться то ли банан понравился? Я сказал, — Кончились! Мама поняла мой тон! Она наверное меня бы простила, а я — студент крутого вуза, не только не смог вертеть языком, — как мама советовала, но и не хватило в «душе мозгов»!

Мы с мамой больше не виделись. Она ушла из жизни унося с собою тепло которым я грелся в отдаленных краях, в том не сразу разобрался, но оказалось, даже через виртуальное пространство то материнское тепло, через которого я передавал себе и своему окружению во мне уменьшилось…

Одиночество раскрасилась двойной глубиной — куда я избегаю проникать, — отвлекаясь друзьями, женщинами и холстами!

Лишенный недальновидности человек и его не учтивость с потерей близкого человека остается часто воспламеняющей болью в холодеющей от горечи пространстве…

 

II- 9          Олимп в Москве. (from 1980г.) Из цикла «Мои эссикумы»

В Ночь после 12 часов 27 мая 1980 году я получил известие из родильного дома, что у меня родился сын! Время это для СССР и его столицы была особым: — Москва жила предолимпийскими хлопотами, — об его необычности необходимо сделать подробное описание. Очевидно, руководство страны придавало этому мероприятию особое политическое значение, которое проводилось впервые в СССР.

И в связи с этим, были организованны беспрецедентные программы по организации Олимпиады-80 в Москве – чистили её от всяческой «заразы», — были высланы за 101 км. все пьяницы и «не надежные элементы», — правящая элита и её органы называли таких людей с оппозиционными взглядами, основная часть рабочих были отправлены во вне очередные отпуска, всех школьников отправили в пионерские лагеря, ясли — в пансионаты. Москву мыли два раза в день, в Московском метро объявляли название станций по русскому и по английскому, в магазинах с полными продуктами витрин улыбались продавщицы, — в магазинах было чисто как будь то только что вымытая улица…

Возникали много вопросов, в том числе, почему этой благодати не было до Олимпиады и пропало после него!?

Обычно, я работал в своей мастерской до позднего часа и выходя домой в районе 3. 00 часов ночи, видел жизнь ночного города; — одинокая песня, смех группы студентов, поддерживающий дерево человек, оглохшая от любви молодая пара, храп спящего у подъезда, которому, видимо, не хватило сил дойти до семьи… Но во время Олимпиады Москва ночью была неприветливой, её темнота приткнулась к ночному небу и возвращаться домой было страшновато! Но вымытые и чистые улицы поднимало настроение, это соответствовало моему торжеству, — известию о рождении сына!

Если бы я жил в горах — должен был стрелять из ружья, — как именная весть для окружающих гор, которые передавали эхо в бесконечность… Но я живу в Москве, — тут другие правила и нет пропадающее эхо.  Какие бы правила не окружали наши чувства в одежде ментальности нам комфортно оставаться в себе, но меняясь в зависимости от выгоды выживания? Я продолжал неметь от особого чувства и безостановочной радости, пустился на охоту за «собутыльником» в пространстве своего квартала – «мертвого» предолимпийского города. Не мог найти живого существа, кругом было пусто, возвращался ни с чем в свою мастерскую, продолжая вылазки в ритмах который определял сердце.

В три часа ночи я наткнулся на пожилого человека который выходил из телефонной будки, подошел к нему поздоровался, рассказал обо всем и пригласил человека разделить со мной радость… Человек со мной пошел, и только когда мы сели и начали пить вино за рождение сына, я обнаружил, что человек издает какие то похожие на детский лепет звуки – он был немым! Я находился в таком несгибаемом тонусе, что это не помешало моему торжеству! Я долго и с упоением развлекал гостья и когда увидел, что мой гость устал от моей радости — проводил его на улицу, подарил ему 5 рублей (стоимость 5* коньяка), он не брал не понимая, зачем я это делаю? Растерянность, прослезившие добрые глаза, — мой чудный гость, ушел еще в большей растерянности не понимая – что, зачем и почему?

Мы родились с этим горожанином в разных менталитетах, с различными культурами и языками, но попытки к взаимопониманию в экстремальных условиях мы сотворили сказку и выдержали!!! Это было Чудо, – я «выстрелил» в небо из ружья радости, благодаря моему ночному гостью!

Начался рассвет а свеж воздушный и умытый город еще спал, я пришел домой и лег спать — ушел в неведомый лазурный сон, творить искусство для будущего и в месте с независимостью своего духа нести его достойно и без оглядки…, Ушел, — Заглянуть в прошлое, поклонится предкам, а вернувшись передать своему сыну все Достойное, и если получится то, — мудрое который должен быть одет в изысканный орнамент культуры общечеловеческих Опытов для постижения собственной Свободы…

 

Б-10.          Ведро   (from 1982) Из цикла «Мои эссикумы»

Неприкаянность и мытарства московских художников, кому не доставались мастерские по распределению от Московского Союза художников было тягостным, каждому хотелось работать отдельно от семьи но в одиночестве с натурщицей… Я был членом Союза художников (СХ) СССР, Москвы — но нам, кем то были определены правила на получении бесплатной мастерской, но без особого расположения от членов правления Московского отделения СХа у многих из нас художников не было шанса!?

Понимая бесперспективность своего положения, как человека прибывшего из далекой периферии большого государства, предпринимал отчаянные шаги исправить свою ситуацию… Проводя встречи с советскими ЖЭКами у которых имели свои бросовые нежилые помещения, мне удавалось решать свои проблемы, хотя, я зависел от настроения этих начальников, к кому должны были подносить преференции в виде подарков!?

Я не владел нюансами Советского блата и постоянно попадал под гонения, в основном, из-за моих – неприкаянных земляков Дагестанцев, которым не где было ночевать (гостиничная система СССР обслуживала только командировочных и официальных лиц КПСС, места в гостиницах были дефицитом, как и все вокруг, да и денег у населения было маловато?) землякам я не мог отказать в гостеприимстве, даже незнакомому от знакомых! Таков был наш менталитет! Мои шефы из ЖЭКов говорили: «-Что, здесь не гостиница для Дагестана»! Я получал по «затылку» и вышвыривали на улицу! Я крепчал, мои переезды были всегда тяжелыми из за разноликого инструментария: — шкафы картины, холсты, подрамники, рулоны, книги, диваны, кресла… — нужно было найти другое помещение, переехать и перетащить весь «скарб» на новое место и вновь пристраиваться…

После разлада с начальницей ЖЭКа в помещении где на условиях бартера вел детскую студию по рисунку, оказалось в последствии занял мой бывший сокурсник – я понял под ковёрные игры моего бывшего товарища, который смог выселить меня, но, — мои серебряные монеты царской чеканки он не вернул!…

История в котором я оказался в очередной раз, меня делала крепче!

Расскажу об особенностях куда я попал, помещение принадлежал конторе «Мосводоканал» — глубокое подвальное помещение с высокими потолками, с площадью около 130кв.м. Полное отсутствие коммуникаций; — телефона, душа, туалета, окон не было, висела одна лампа на весь подвал – но сухой подвал от которого я испытывал торжество, в этих бездыханных пространствах — мои картины радовались сухому климату…

Я приспосабливался: — освещал пространство дополнительными светильниками — как мог; — писал картины, делал заказы, даже, устраивал вечеринки! Чуть голову не сломал думая где мне организовать туалет и как быть с гостьями, особенно с женским полом? Я отгородил на дальнем углу небольшой участок для наших легких непреложных нужд из составных планшетов и как композиционный центр поставил эмалированное ведро с деревянной ручкой – в этом видел эстетство, и было смешно когда представлял отражение каждой задницы в ведре!? В последствии все гости относились к ведре гораздо проще, чем я воображал себе «сложности туалетных дизайн-конструкций?»

Единожды, моя вечеринка приобрела трагикомический окрас… У меня была в то время подружка-модель и актриса Натали, лицо у нее было выразительным — аккуратный нос и глубоко посаженные глаза лишь портили большие губы, но она обладала гибким и стройным телом, а хороший ум обволакивала собеседника хорезмом — дополняя бархатом вкрадчивого голоса. Мне этого было мало — что то не хватало, и я по возможности не пропускал круглые девичьи попки — продолжая изучать их бионику и исследовать природу доступности проходящих мимо женщин: — знакомился, приглашал в мастерскую, продолжался набитый энергией творческий процесс, а в разрозненных страницах жизни листал их, кажется, легко и весело, иногда с «ведром»…

В день годовщины «Великого Октября» по пути в мастерской я познакомился с девушкой и привел ее в свою студию, — свежие отношения, свежие разговоры! В отличие от стройной Натали, которая меня ждала у порога студии, девушка была красивой и полноватой. Я их познакомил…

Состояние ревности у Натали я заметил из за агрессивных интонаций, но после того, как я пригласил их за стол угощений, — видимо я проявлял к новой «пассии» больше внимание чем мне следовало это делать? Мы выпивали вино втроем, и я не очень понимал как вести себя — «де труа» вертелся в голове, было любопытно! Но девушки были слишком разные не только по психике но и по уровню интеллекта. Натали начала соскакивать с «катушек» нервничать, выступать не по поводу а «против». Девушка вела себя мирно, покладисто – видимо, понимая что она в студии гостья.

К концу вечеринки Наталья берет мой большой «сапожный» нож, показывает мне свою обнаженную руку по локоть и говорит, — «мне не нравится как ты себя ведешь и если не перестанешь то я себя порежу!?» Что я должен «исправить» я не разумел, и в угрозу не поверил, — просил ее не психовать. Миг, и я увидел мгновенный взмах ножа и начала хлестать кровь из запястья! Первое мгновение – стресс! Потом – помочь; — остановить кровь, найти жгут! Гостья сразу включилась и помогала во всем – она оказалась имела дело с медициной и компетентно смогла остановить жгутом кровь и организовала наш выход в ночи, — на улице поймали такси и поехали втроем в Травм пункт…

Гостья уехала домой после того как Наталье зашили руку, а мы с ней вернулись назад в студию.           Натали была волевым человеком и талантливой актрисой, она пыталась женит меня на себя, увы я был женат и особых перспектив с ней я не видел.

Она была моя сексуальная радость и изящной моделью которая продолжала поддерживать мое вдохновение своим гибким телом, благодаря этому мои вкусы развивались, пространство расширялось, мир усложнялся, но она, — хотела устроить свою женское счастье!

Мы стали редко встречаться и вскоре она пропала. Я узнал от знакомых театралов, что она вышла замуж, родила сына и занимается литературной деятельностью. Я по своему любил ее, но каково ее отношение ко мне я не знал.

Возможно, в упомянутом подвале мы слишком часто отвлекались организовывая вечеринки с друзьями но удовлетворяющим элементом полноценного комфорта был уже упомянутое ведро, под конец вечера на отгороженном участке наполнялся эмалированное ведро от нашего веселого разгула?…

После ухода гостей я поднимался из глубокого подвала с полным ведром и выходил в темный ночной двор, выливал мочу — представляя как динозавр мочится на неприличном месте и своим членом толщиной в мое ведро и длиной в четыре ведра, — из которого струя превращалась в потоки и неслась по наклонной улице на освещенный «Проспект Мира», чуть ли не устраивая там небольшое наводнение.

Я вел поиски мастерской с туалетом, и кажется вскоре Художественный комбинат с которым я сотрудничал предложил мне коллективную мастерскую на цокольном этаже, где у каждого художника была своя студия с длинным и темным коридором для всех…

Это был еще не последний вечер с Натали, много «мощчи» утекло на Проспект Мира – а мой кайф был в том, что этого ни кто не видел и ни кто не узнал, я радовался моему необычному секрету…

 

2-11.     Кукиш? (from 1983г.) Из цикла «Мои эссикумы»

1974 году я женился вторично, будучи бородатым студентом, который разъезжал в период летных каникул на заработки и чувствуя себя героем после заработанных северных денег и в унтах – весело отодвинув парня который приставал к девушке познакомился на эскалаторе в метро и в последствии предложил руку и сердце пианистке — красивой и умной девушке — с именем Мила.

Мы проживали ее комнате в трехкомнатной квартире с двумя соседями. Далее 1980г. у нас родился сын. Теща которая жила в отдельной квартире предложила назвать моего сына Кузей, — она говорила, что жить ему будет комфортно среди русских, а я предложил выбор имен: Шамиль и Камил!? Теща и жена выбрали — Камилл…

Это был период яростных поисков себя в изобразительном искусстве, поисков ресурса и тематики, параллельно с этим мы с Милой были в зоне жилищных вопросов, но я не располагал временем и желанием для решения этих «жилищек», это – было не по мне и не мое. Я оставил квартиру бывшей жене, там я не мог проживать, Софья периодами устраивала оскальные скандалы, пыталась провоцировать кухонные битвы, вызывала милицию когда мы были с друзьями в праздниках – это убивало во мне свет и мешало жить в позитиве; в последствии итог этой ситуации тоже был дурацким, — я получил повестку в суд с определением: -«…О выписке меня из квартиры «в воздух», на основании того, что я там не проживал… Жилищное право граждан в Советском Союзе соблюдались.

На суде мне оказали юридическую помощь и я был вынужден подать ответный иск о разделе жилплощади, выиграл суд не смотря на тряску своего красного билета — члена КПСС Софой. Нам разделили квартиру; — большую комнату жене и дочери а маленькую мне. Если бы Соня не подала заявление в суд — мне и в голову не пришла бы мысль разделить эту небольшую квартиру, в котором живет моя дочь. Я был отчаянно занят выставками, и реализацией своих профессиональных амбиций…

Моя новая теща работала терапевтом в поликлинике Академии наук СССР, имела связи и выход на кооператив г. Москвы, достаточно влиятельная организация в столице. Мне теща хотела помочь! Ну, раз так складывалась ситуация — я должен был сосредоточится и спланировать свой коэффициент.

Шаг первый: договорится с Соней о возврате своей третьей части пая кооператива, с целю купить себе «однушку» и выписаться из нашей квартиры. Софа приняла условия.

Шаг второй: — получить решение о продаже однокомнатной квартиры и членства в этом кооперативе у метро Аэропорт.

Третий шаг: приехать к Соне и получить расчет заплатить за новый кооператив…

Я выполнил два пункта и поехал для исполнения третьего шага! При нашей встречи Софа искаженным от злости лицом показывает мне кукиш и говорит: — этого не хочешь, я тебе денег не дам, у меня их нет! Спрашиваю, — Мы же договорились, зачем же ты ищешь победу надо мной, который приведет к нашим общим проигрышам, я не смогу выписаться из нашей квартиры, просто, негде мне взять необходимую часть денег!? «- Это для своего удовольствия», — сказала она, по новой поворачивая то в право то влево свой бледный от сжатия кукиш!!!

Я особого значения этой ситуации не придал, наверное, мог найти деньги в долг — этого не сделал и потерял однокомнатную квартиру и перспективу улучшения жилищных условий, был вынужден отказаться от «однушки» в престижном месте! Эта была глупость в злости всех нас, а свой дипломатический ресурс я истратил безуспешно!

Ситуация сжала со всех сторон и ограничила меня в своих подступах, — остался единственный шаг, это обменять две наши комнаты (Милы и мою) – на двухкомнатную квартиру… Понимал неблаговидность этого процесса но загнанные в угол, мы начали процесс обмена…           Изложил Соне полную информацию о моем решении и о невозвратном процессе на которого она не может повлиять, — просил относится внимательнее к своей будущей соседке, полагал (поскольку там живет моя дочь) уместно поиск интеллигентной пожилой дамы… Мы дали объявление и начались осмотры, но отпугивающее поведение Софи, раз за разом, к претенденткам на комнату рыгала желчь с каждой из них. Все трое женщин отказались от обмена… Мои дела застряли как заноза в заднице!? Я предупредил Софу, если еще раз она сыграет при смотрах злую мегеру, то она получит первопопавщего человека!? Четвертый раз маклер нашел одинокого старика-ветерана Отечественной войны — украшенный не только орденом победы но и благородным ликом интеллигента со следом умноженных страданий от окопных воин…

Соня продолжила свой «стиль»! Мое терпение кончилось и я сказал маклеру – кого найдете, с тем мы и устроим обмен! Сказано-сделано. В обменном процессе нашли разведенного 38 летнего мужчину – рабочего с матом, мотоциклом и водкой… Для мести злой дуре это было к стати, но противоречивая ситуация была болезненной из за девочки!

Я отдал Виктору ключи от квартиры и от моей комнаты, а сам с сыном и женой втиснулись своим не дорогим скарбом и книгами в небольшую двухкомнатную квартирку «Советского строителя?»

Соня получила тихий окрик судьбы из-за неугомонного зла припорошенное толстим слоем своей «перчённой ненависти»! Надо признаться, что портилось настроение тогда, когда вспоминал — что там моя дочь – ангел с человеческим лицом, но Софья нашу дочь сделала заложницей в смесях котлет и бытия? «…Она постоянно внушала дочери; — что ее мама себя без остатка посвятила для дочери, жертвуя собственным счастьем, в отличие от «отца-подлеца» который неукротимо сбежал от семьи и продолжает гулять…»

Конечно, я все делал без ее разрешения!?

Вмонтированная в душу ненависть дочери к отцу будет иметь последствие для всех нас, это эхом отразится на внуках в их освобожденном восприятии гендерных отношений, — они останутся вне полноценных посев духовного, определяя недокормленность друг друга в тканях семейных ценностей, — а это исключает смысл в определении чья в том вина?!

Из за оскорблённой гордости женщины — объем вреда причиненного «глазурными короедами» в детской душе из — за ограниченного разума взрослых — гасит цветную конструкцию заложенной в природе человека!

Ненависть – это прожорливая личинка в человеке — в ком гармония меж связей уничтожается, и душу захватывают ненасытные «прожорлы» из телес ненависти!

Клавиатура человека – инструмент сложный, поэтому должен остерегаться от опасных микробов злости, что бы сохранить свой первоначальный божественный лик! Это может быть самое трудное для человека, но это постижимо!

Софья – вместо того чтобы найти успокоение в себе в своей душе – восстала против материнской мудрости природы, — она лишила себя особого тепла дома, дочку, внуков и сложной теплоты большой семьи, независимо ни от чего, я мог быть её частью!?

Бывшая семья во главе с Софой выбрали другую дорогу, пусть эта дорога для них будет счастливым…

 

2-12.  Языковерт? (from1984г.) Из цикла «Мои эссикумы»

Во время «Американо-Советской» войны во Вьетнаме, я как и многие Советские люди, активно сочувствовал Вьетнамцам и не понимали смысл войны, что там Американцы потеряли? Картины я писал не зависимо от этих международных перипетий и под музыку от транзистора «ВЕФ» — производства Рижского завода и попутно «проникал» в музыку вьетнамского языка — в котором изредка говорили о Вьетнаме и на вьетнамском, я им сочувствовал и безвозмездно ненавидел агрессивную войну Америки далеко на Востоке.

Наша страна глушила мировую информацию — кроме «Соц. стран» и Вьетнама, поэтому мы располагали только внутренней информацией Варшавского договора, и поверьте, больше всего ценили мы свою жизнь, хотя и жили дефицитно в нем, где вдалбывали нам: — «Лишь бы не было войны…», оправдывая свою бесцветную социальную политику! Я жил в среде той логики — где главное было «какое то коммунистическое строительство» а не Я, как центр общественного интереса, в нем!? Нам оставалось только развлекаться, и на веселых вечеринках с друзьями, я с удовольствием «имитировал» звуки вьетнамского языка; произносил тосты, «на вьетнамском!», меня «переводили» меняющийся «аранжировщики — импровизаторы» из нашей компании, — всем было весело но попутно и неутомимо сочувствовали лунным окнам во взрывах далекой войны…

Нужно вернуться к целям рассказа и вспомнить о «языкотворческих» деяниях.

Однажды в гостьях у меня был ученый-лингвист, — не помню содержание нашей встречи, помню лишь его научный интерес который распространялся на все языки от Континентальной Азии до Японии. Поддерживая общение, — я спросил, сможет ли он понять – на каком языке я произношу тост? После того как я произнес свою вьетнамскую имитацию, ученый ответил; — Что, — это диалект северных провинций Китая и он этого диалекта не знает. Я признался о своем виртухайстве и обстоятельствах в котором выросла эта «игра», — он еще больше был удивлен.

С перестройкой в СССР, ко мне в мастерскую стали приезжать иностранцы. Однажды приехал японец — владелец Токийской галереи. После просмотра картин и закончив переговоры я пригласил гостей на лёгкий ужин. Между разговорами, я захотел узнать о моих «вьетнамских корнях», желал понять реакцию моего японского гостья. Через переводчицу я у него спросил, — Может ли он перевести то, что я сейчас произнесу? Произношу свою «Вьетнамку». Он отвечает, что — Он китайского языка не знает». Я спрашиваю, почему он думает, что это китайский язык? Он ответил, -Что, это опыт слуха!?

В Бангкоке в один из дней нашего туристического вояжа мы заказали трансфер и ездили по городу с гидом, «вкушая» назойливые дороги-мосты города, «усладные» золотые дворцы королей и объятые запахом рыбы — похудевшие хижины и каналы в которых отражаются серебряные брызги от танцующих рыб на мутноватой Банкокской воде…

Продолжая свой маршрут мы остановили свой маленький автобус – фирмы «МЭРС», около центрального парка. Увидев на противоположной стороне парка много голубей ждущего себя «кормильца», и не желая скучать — я вышел, перешел дорогу и как только вступил на территорию парка женщина сходу предложила кулёчек зерна для кормления голубей — за доллар. Я заплатил доллар и получив у нее кулёчек и присев на корточки начал кормить голубей а закончив не могу встать, – колено (мениск)!, но женщина оценила ситуацию в свою пользу и усердно начала сыпать мне на руки зерно, я жестами пытаюсь ее остановить, – увы, скромный её аппетит превращался в Таиландский золотой дракон?

В это время я услышал зов от «наших», – колено «сплавился» — и не могу встать!   Водитель-Гонконговец, видимо, понял ситуацию — пришел, поднял меня и мы шли к машине опираясь на его плечо, а между тем, женщина увязалась ко мне и требовала 4$! Её наглые притязание не мог принять, и весь в раздорах, я выпалил свою гневную тираду «Северного диалекта…» Женщина переменилась лицом и преобразившись в милое и дружелюбное рожу панды — медленно задом «уползла» в свой «бизнес-парк». Оказалось, что у таиландцев существует исторический страх перед китайцами, я не мог этого знать!

Последний любопытство в своих познаниях китайского языка был с китайским врачом, который работает — в уже, побледневшей в своем политкурсе красной Москве! Мы с супругой хотели получить помощь от классической Китайской медицины, пошли на прием к врачу — у них попили теплые настойки из разнообразных жуков, змей и не виданных нами червей, но по пульсу китайский врач определял довольно точно проблемы в организме, которые мы знали, — это внушало доверие!    На одном из встреч с врачом, мне захотелось узнать, в чем секрет китайского языка «во мне», и ожидал вразумительных пояснений от носителя языка? Я спросил через переводчицу; « — Сможет ли он разобраться о чем скажу?, — опять произношу свою «вьетнамку»? Врач ответил что он не знает язык северных провинций Китая, он — южанин!?

Интересно, когда я встречу китайца из северных провинций, возможно, я признаю своих родственников в них, но как трусливое спасение от сложности будущих встреч ко мне пришла в голову мысль, «- хорошо что я не встретил китайца из северных провинций?» О чем бы я с ним поговорил? Как бы мы выглядели со стороны — попадая к отверженным временем смыслам? Пустота и генетическая глухота?! А может другое, в чем особенности глубин не ведомого?

Вошедший ко мне во внутрь тайна в образе китайского языка, который заключен в неведомых системах — интригует меня и оставляет в кромешной пустоте. По Facebook я получил пост от «незнакомого-бана» аварца, утверждающий, что китайцы произошли от аварцев?! Я, сначала подумал, — нелепая и не уместная шутка, потом подумал – это привет от продолжающейся жизни «Великой китайской Стены», — в каком пространстве и кто дергает веревки, зачем и кому это нужно, откуда пришла музыка чужого языка?

Легко перейти на прозу и мы это сделаем: Аварцы там были или Китайцы тут прошлись в своих горных походах — пойди разберись? Я в китайцах или китайцы во мне? Может Вьетнамцы? – думая об этом, я лишь обогащаюсь и улучшаюсь…          Произошла еще одна встреча, для совершенства сюжета, а по чьему фантастическому соображению — не ведомо нам! По рекомендации друзей ко мне в студию пришел китаец. После заключительного сеанса по иглоукалывании мы поговорили и я спросил, может ли он перевести то чего я ему скажу, он стоял ждал и после услышанного сказал, что это японский язык и когда я ему рассказал об истории с северным диалектом китайского, то он весело подтвердил что он из северных провинций и он ничего не понимает…

Самое непостижимое и божественное в Догадках человека – это то что существует вне нас! Неведомые нам чудеса вплелись в тайные упаковки тонкого мира где изредка протыкается человек интуицией, постоянно защищая свое достоинство и молитву от неведомых повреждений? Ибо, где суть Познаний, кто их человеку предлагает, что нас окружает, втягивая руку не пропадет ли она в бесконечность дозволенного?

Чудеса! Повезло мне, эти чудеса делает не только меня но и мое мировоззрение богаче и связывает меня в сетку абстрагированного шага чужемиров. Я не обособление а чья то разработка — вставка от много пространственного и непостижимо вплетенного бесконечья!